И все же определенность и незыблемость материально, чуть ли не физически осязаемых вещей - не стихия Щукина. Родословная «Натюрморта с хлебом» в традициях Сезанна, заразительном примере Кончаловского, почитании Машкова. Его личное, особенное обозначилось в написанном примерно тогда же «Натюрморте с рыбой». Кончаловский поставил перед учениками овальное металлическое блюдо с рыбой, ножом, вилкой, перьями зеленого лука. Блюдо расположил по диагонали, под углом к столу, а за блюдом - бутылку. Апологет объективного подхода к натуре не преминул бы выявить необычный ракурс предметов, обыграл бы эффектное сочетание металла блюда и рыбьей чешуи, тяжесть рыбины и прозрачность стекла бутылки, сквозь которую просвечивала зеленовато-бирюзовая ткань, прикрепленная к стене. Наш художник поступил иначе. Его не так волновала «вещность» предметов, как одухотворенность, экспрессия целого, скрытая, изменчивая жизнь вещей. Картина почти монохромна. В дымке серебристых, серо-оливковых тонов проступают чуть поблескивающие очертания блюда с лежащей, а вернее сказать, трепыхающейся рыбой.
Стена и стол не обозначены. Занавеска - легчайшее сгущение цвета. Контуры бутылки еле угадываются. Все соткано из какой-то неведомой фосфоресцирующей материи. Отсутствие точки опоры лишает предметы устойчивости. Они так же подвижны, как и воздух, что их окружает. И сдается, что блюдо, пересекающее холст по диагонали, плывет в пространстве и скользит вниз рыба.
<<<Оглавление>>>