Не в бесчисленных ли отступлениях и безрассудных чрезмерностях - проявлениях естественной силы - подчас самая соль творчества, секрет сверхконцентрированиой экспрессии его образов? Поэтому интермедия 1927 года--важнейшее звено периода становления художника. В ней - нескладной, анархичной, наименее профессиональной - проект структуры будущих работ.
Взявшего за правило судить о произведении художника по законам, им самим поставленным, интермедия не может не изумить перехлестами, утрировкой, противоестественностью конгломерата чужеродных элементов. Феерия живописной арабески и эсхатологическая тональность, эксцентрическая игра и мрачная серьезность, шутовское и зловещее. В целом и в деталях - совмещение несовместимого, логика алогичного. Сверкание ослепительных мазков будоражит. Красочные пятна не совпадают с линиями контуров. Линии рвутся, падают, ломаются, пренебрегая предметами и фигурами, независимо чертят узоры. При учащенно лихорадочном пульсе все тут застыло и оцепенело. Разомкнутый, мозаически ковровый принцип композиции (снова аналогии - народное творчество и приемы авангардистов 20 века) спорит с насильственным втискиванием в поле картины всех атрибутов ресторана.
Не из формальных соображений - во что бы то ни стало сохранить плоскость-художник все то, что физически может быть расположено в глубоком пространстве, помещает впереди. Толчея множества вскользь обозначенных предметов раздражает, беспокоит. Зашторенные кабинки, пальмы, люстры, повисшие в центре, придавливают кутил - пригибают к столикам, распластывают на полу, а помост эстрады выталкивают вверх. Вздыбленная композиция увенчивается пародийным «вознесением» мужеподобной шансонетки и щуплого старца, перебирающего струны громадной арфы (еще один комический перевертыш).
<<<Оглавление>>>