В засильи мещанства, измельчания жизни при нэпе виделась угроза желанным идеалам. Жизненная и творческая биография Щукина не дают основания думать, что он, двадцатитрехлетиий вхутема-совец, испытывал хоть на минуту сомнение в истинности пути развития страны. Нэповское мещанство, как и всяческие останки быта прошлого или религиозного фанатизма, воспринимались им как аномалия - социальная, нравственная, эстетическая.
Сатира, обличение зла, моралите-это не его призвание. Да и сами по себе быт и нравы нэпманов никогда не были в центре его внимания. Он не из разряда художников, склонных впрямую откликаться на происходящее. Между жизнью и холстом - «дистанция огромного размера». И Щукин это знал. В молодом живописце зреет своя тема. Она и связана с материалом реальной действительности, и поднимается над ним. Глаз и воображение художника питает все особенное, вышибленное из рамок обыденности, из колеи устоявшегося. Чуть ли не осязаемо чувствует он брожение изменчивого и преходящего бытия. Так, исподволь и неизбежно кристаллизуется его внутренняя тема-доминанта - разрушение старого, что было некогда прочным, а ныне пошатнулось, сошло с оси.
Идея написать нэповское кабаре возникла, думается, потому, что он увидел «свое» там, где самоочевидна обреченность «калифов на час», прожигателей жизни в угаре нэпа. К тому же ресторанный кутеж - весьма живописное зрелище, колоритное, экстравагантное. А Щукин донельзя падок до зрелищ- любых, пусть и малоприятных взору, но острых, эффектных. Да и в интермедии никак без этого не обойтись. Неистовая вакханалия людей, пирующих столь дико и необузданно, словно стоят они у последней черты, выглядит чудовищной фантасмагорией скопища монстров, «бедламом нелюдей».
<<<Оглавление>>>