Полная симметрия, иногда удвоенная, как в «Окрестностях Батума» («Пейзаж с горы») или «Зеленом мысе», предполагает некое отчуждение изображаемого от реально конкретного, даст оголенную формулу явления, знаменует торжество незыблемого и вечного над случайным и изменчивым. Щукину идея стабильности напрочь чужда, а на воплощение «вечных» проблем он не посягает. Перекличка предметов в натюрмортах; земли и неба, жилищ и холмов в пейзажах подсказана своенравной игрой фантазии. Трамплин фантазии - реальность.
Художник видел, как был плавен и стремителен разлет двух крыльев серо-оливковых сопок, меж которыми в треугольной расщелине, будто в клюве большой птицы, распласталась деревушка, танцевали языки пламени костров, ее окруживших («Пейзаж с сопками и кострами», 1931). Плыли в воздухе легкие кольца дыма. Был час заката. Палево-розовые отсветы неба, прозрачной горой ставшего позади, отблески от огоньков в окошках и от костров между домами легли на деревню бронзовым налетом. Дрожали красноватые блики па деревянных стенах и крышах, падали неровные тени на светло-зеленую трону у околицы. В неустойчивом равновесии меняющегося освещения что-то сдвинулось в воздухе и на земле. Открылось тогда странное сходство между несходным, загадочная связь между живым и неживым. Зоркое видение породило видение - мираж в час заката. И походило это видение на театральное, вдруг представшее на освещенной сцене.
<<<Оглавление>>>