В числе друзей семьи был М. Сарьян.
Добавим еще как детские впечатления - репродукции из журналов «Аполлон» и «Золотое руно», еще и сейчас недооцененную графику сатириконовцев, с ее гротесковостью, с ее отважным экспериментаторством, давшим самые неожиданные выходы в поэзию и в революционный плакат; и конечно, классическая живопись прославленных московских галерей и Петербургского Эрмитажа, и, конечно, стихи - Пушкин, Блок... И потом, затмевая всех, В. В. Маяковский.
Это было детство среди культурных людей, посвятивших себя творчеству, людей разных поколений. В письмах Андрея Дмитриевича наталкиваешься на имена Алексея Толстого и Владимира Фаворского, Абрама Эфроса и
Павла Маркова, Юрия Пименова и Сергея Образцова, Петра Вильямса, а также совсем тогда юных Евгения Долматовского и Даниила Данина.
В письме от 27 марта 1977 года Андрей Дмитриевич написал мне о поэтах, с которыми работал:
«Один раз, начиная работу над иллюстрированием «Фауста», я обратился к его переводчику, к которому я относился с благоговением, к Борису Пастернаку, с просьбой что-то мне посоветовать и порекомендовать. В ответ он написал мне так: «Делайте все так, как Вам подсказывает интуиция». Я так и сделал. Но сделал я эти иллюстрации, как мне теперь видно, плохо. Смотрел себе в спину, ибо время было трудное - давай, мол, реализм и реализм. С другой стороны, очень возможно, что эта общая моя тенденция, о которой В. А. Фаворский сказал так: «У меня два хороших ученика - Пиков и Гончаров, один пошел в абстракцию, другой в натурализм».
<<< Вопросы живописи по телевидению
<<<Оглавление>>>