Можно не соглашаться с подобной трактовкой, но нельзя отрицать ее художественную правомерность и своеобразную убедительность. Она не является единственной для этой оперы, но в числе других возможна и допустима.
Декорации Вирсаладзе отвечали характеру режиссерского замысла. В значительной степени они были решены по принципу панно. В первом действии на занавесе заднего плана изображалась улочка Севильи с простыми глинобитными зданиями, лишенными какой-либо «оперной» нарядности. Этот задник был относительно самостоятелен, играл роль фона. Он сохранялся, несколько видоизменяясь, на весь спектакль и дополнялся фрагментами декораций на сцене, а также бутафорией и реквизитом. Простота изображения подчеркивала народность содержания и образов оперы, что также отвечало режиссерской трактовке. Изумительно тонким, как всегда у Вирсаладзе, был колорит. Пожалуй, со времени «Ашик-Кериба» мы не встречали в произведениях художника живописи столь прозрачной и легкой. Казалось, что через нее просвечивает подмалевок.
В декорациях преобладали светло-желтые тона. Все словно выгорело и побелело от знойных лучей южного солнца. В этой желтизне было что-то приветливое и веселое. И в ней замечалась масса оттенков - лимонных, канареечных, охристых и других, отчего живопись, при господстве одного цвета, казалась удивительно живой и разнообразной. Интересно поданы художником декорации второго и третьего актов. В этих актах действие происходит в одной и той же комнате, но сначала днем, затем вечером и ночью. Обычно в подобных случаях смена времени действия обозначается исключительно путем изменения световой партитуры. Вирсаладзе осуществил ее иначе, воспользовавшись прежде всего живописным приемом. В декорации третьего акта та же комната, с тем же городским пейзажем за окном, что и во втором. Но не только освещение, а и живописный колорит здесь иной.
<<<Оглавление>>>