В монологе одного из персонажей пьесы А. Вампилова «Утиная охота» (1967) найден удивительно точный рисунок манящего и призрачного, как мираж, ландшафта: образ мечтательно-иллюзорной природы наделен устойчивым набором признаков, которые неукоснительно повторяются в сновидениях действующих лиц киноповестей и художественной прозы, встречают нас в метафорически-аллегорических произведениях живописи. «Я возьму тебя на охоту... знаешь, что ты там увидишь, какой туман - мы поплывем как во сне, неизвестно куда. А когда поднимется солнце? О! Это как в церкви и даже почище, чем в церкви... А ночь? Боже мой! Знаешь, какая это тишина? Тебя там нет, ты понимаешь? Нет! Ты еще не родился. И ничего нет. И не было. И не будет...».
Драматург необычайно точен в передаче состояния, настроения и самого психологического типа сознания героя. Когда склонному к умствованию и рефлексии персонажу тяжко и душно в житейской суете будней, ему начинает мерещиться идеальный образ первозданной красоты, суровых лесных дебрей, бурных водных потоков, восходы и заходы солнца и тишина, как в первые дни творения. Эти картины изначально несамостоятельны - в них просвечивает читанное и виденное в искусстве, в них множество «общих мест» и «чужих слов», самый стиль их заимствованный, «не свой». Художественный смысл условности, вторичности такого рода призрачных идеалов раскрывается в их бездейственности, бесплодности, которую мучительно, сознательно или подсознательно, ощущает сам герой: его слова обращены в пустоту, его призыву никто не последует, состоится ли «Утиная охота», так же гадательно, как вопрос о том, поедут ли на Енисей герои фильма Г. Данелия (1975), в минутном порыве грезящие о новой жизни.
Стремление противопоставить прозаической ежедневности существования >>>
<<<Оглавление>>>