Мало того, что художник вводит от себя новые действующие лица, не предусмотренные автором интермедии, он бесцеремонен и с мольеровскими героями - распластывает их на плоскости, валит плашмя, вьет из них клубок, как из тряпичных кукол. Невидимый, он выступает в роли зазывалы перед занавесом, приглашая рассмотреть в увеличительное и кривое зеркало кунсткамеру, до отказа забитую жалкими и ничтожными марионетками, напыщенными и угодничающими. В общем, поступая но примеру мастеров народного смехового творчества давних времен и комиков ярмарочных подмостков, выставляет осмеиваемое напоказ «без всякой дистанции», «в зоне непосредственного и грубого контакта». Согласно глубокой мысли лучшего исследователя основ смеховой культуры М. М. Бахтина: «В далевом образе предмет не может быть смешным; его необходимо приблизить, чтобы сделать смешным; все смешное близко; все смеховое творчество работает в зоне максимального приближения. Смех обладает замечательной силой приближать предмет, он вводит предмет в зону грубого контакта, где его можно фамильярно ощупывать со всех сторон, переворачивать, выворачивать наизнанку, заглядывать снизу и сверху; разбивать его внешнюю оболочку, заглядывать в нутро, сомневаться, разлагать, расчленять, обнажать и разоблачать, свободно исследовать, экспериментировать».
Все в этих строках словно сказано об интермедии «Мнимый больной». За одним исключением. Щукин не заглядывает в нутро своих героев по той простой причине, что «нутра» у них нет. «Голый король» Арган и его подобострастные судьи - полые игрушки. За одежкой - пестрыми камзолами и красными мантиями - пустота.
<<<Оглавление>>>