Воды Батумской бухты бороздят катера («На рейде», 1932). Вдоль гор, намеченных двумя-тремя легкими взмахами кисти, вытянулась длинная лента товарного состава («Пейзаж с поездом», 1931). Падает на землю Забайкалья ажурная сеть дождевых нитей («Ливень в сопках», 1933). Все это жизнь. Где жизнь -там движение. Здесь оно, так сказать, оправдано сюжетом. Однако и в самых безмятежных пейзажах природа живет в переливах света и цвета. Неделимо целостный «малый мир», уместившийся на листе форматом 30X40 см, а то 15x20, и даже 8X11,- своего рода модель мироздания со всеми вытекающими отсюда последствиями: дружественным сосуществованием и столкновениями, напряжением борьбы и вечным обновлением природы. В бессобытийной среде, в краю сурового покоя и благодатной тишины дальневосточных ландшафтов что-то да происходит. Земля «на равных» собеседует с небесами; на пламя костров отзываются эхом багряные отблески в окутанных сумраком сине-зеленых сопках. Приглушенные цветовые мелодии где-то глубоко внутри хранят потаенную звучность, вот-вот готовую прорвать мглу наступающего вечера. Щукин-визионер не жалует ясный, все обнажающий свет солнечного дня. Ему по душе таинственное, зыбкое -переходные состояния природы, промежуточное время, когда день кончился, а ночь не началась, когда тьма уходит, а солнце еще не пришло, короткий миг (он его продлевает) между мраком и светом.
<<<Оглавление>>>