Отсюда, может быть, и повышенный интерес к скользящему свету, и стремление найти философские решения в, казалось бы, бытовых сценах, и многое, что трудно было бы объяснить, не зная великого предшественника.
В одном из писем Александра Иванова находим строки о его произведениях, «в которых запечатлено лучшее время жизни; они, кроме своего достоинства, еще напоминают и о юности и свежести прошедших сил» (речь идет о грусти при расставании со своими работами, причем автор письма считает необходимым упомянуть о «тягостном праве собственника и капиталиста» - это в 1858 году! - Д. М.) К
О юности и «свежести прошедших сил», безусловно, написаны работы С. Чуйкова. Много раз в Киргизии я вспоминал его картины.
И вспоминал его удивительно точные и искренние слова:
«В детстве и юности я не видал среднерусской природы в, в частности, леса. Поэтому красота и поэзия лесной жизни мне непонятны. Вот уже более пятидесяти лет я живу в Москве. За этот срок я сжился с нею и полюбил ее. Жизнь большого города перестала для меня быть чем-то непривычным и странным, как это было первое время, и стала родной средой. Природа же среднерусская, которую я вижу мало (так как зимой живу в Москве, а на лето обычно уезжаю в Киргизию), осталась непривычной и непонятной. Меня до сих пор тянет в степь и в горы. Находясь в лесу, я испытываю чувство тесноты и как будто духоты и всякий раз чувствую облегчение, выходя на опушку леса или хотя бы на поляну. Часто тот или иной мотив русской природы напоминает моей русской душе о чем-то трогательном, родном и поэтическом. Но когда я делал попытки передать эти чувства живописным языком, я вспоминал образы, уже созданные Левитаном, Куинджи, Шишкиным. И это вполне понятно, по их картинам (вернее репродукциям с их картин) я узнал русскую природу раньше, чем увидел самую эту природу.
<<< Разговор о русском живописце
Среднеазиатские горы пли степи >>>
<<<Оглавление>>>