Переходя от конкретного изображения определенной праздничной сцены к некоторому обобщенному, синтезирующему образу праздничности, живописец вынужден был отказаться от привычных жанровых ограничений, прибегать к приемам, ему стали необходимы метафора, символ, иносказания. Даже сохраняя объемную, плотную манеру письма, подчеркивая характерность лиц, одежд, обихода, именно в силу тематического замысла, ради создания особой праздничной атмосферы художник нарушает фактические масштабы, избегает детализации обстановки, отвергает единую для всех героев сценическую площадку. Пространство и время, характер взаимосвязей предметного мира и человеческие отношения преображены обновляющим светом общей радости.
В отличие от идеальных картин умозрительно-конструктивного, мечтательного мира, где господствует герой-интеллектуал, о котором у нас уже шла речь, простые жизненные ценности, поэзия земных радостей и забот, отраженные праздничной ситуацией, носили непосредственно чувственный, подчеркнуто материальный характер. Закон этого искусства - чувство радости, а не логика умозрения, источник вдохновения - не размышления, а переживания. Непреложность земных благ как бы обнажала основы жизнеустройства, вселенская праздничность бытия рисовала мир, достигший преизбытка, осуществления всех желаний. В отличие от натюрмортов с геометрически правильными фигурами, очищенной четкостью формы, взамен безлюдных улиц словно онемевшего во сне города, фантастических картин несостоявшейся «утиной охоты», возникал мир, наполненный звуками, красками, избыточным разнообразием форм - музыканты играли на флейтах и били в барабан, танцоры плясали, одежда гостей была нарядна, как летние цветы.
Стихии праздничного мироощущения >>>
<<<Оглавление>>>