Вирсаладзе пишет пейзаж почти исключительно двумя красками-синей и красной. Их мерцающими штрихами он «лепит» формы деревьев и сучьев. Кажется, что это лес, освещенный огнями театральной рампы. Он в самом «зерне» своем задуман как сценический образ. В этом смысле он нереальный, но в этой своей нереальности идеальный. Это особый полуфантастический мир, где праздничность стала как бы внутренним состоянием бытия, а театрализованная карнавальность словно наполнила самую суть жизни. Изображение конкретного места действия тем самым получает обобщающее значение, возвышается до передачи ощущения мира в целом. Сверкающая картина, которую мы видим на сцене, становится символом поэтических начал, заключенных в глубинах бытия. Такое искусство рождалось на волне гуманизма, вдохновленного идеями раскрепощения личности, развития творческих начал в человеке. Он проявился, в частности, в возрождении и новом прочтении Шекспира на сценах театров. Трактовка Капланом и Вирсаладзе «Фальстафа» была рождена прогрессивными тенденциями своего времени. Из довоенных работ Вирсаладзе следует отметить еще два неосуществленных замысла, которые, однако, сыграли значительную роль в его дальнейшем творчестве. Это эскизы декораций к «Отелло» Шекспира и к «Лоэнгрину» Вагнера.
В 1941 году Вирсаладзе начал делать наброски оформления «Отелло» Шекспира для театра С. Радлова в Ленинграде. После успеха «Фальстафа» он с радостью взялся за это задание, которое позволяло еще глубже войти в мир героев Шекспира. Но разразившаяся война помешала осуществлению спектакля.
<<<Оглавление>>>