По наивности или от мудрости, желанную цель - вдохнуть в вещи жизнь - осуществил шутя и играючи. Вооружившись кистями и кисточками, размешав краски на палитре, стал играть игрушками, как играют дети. Где придется - на столе, на подоконнике, на камушках во дворе - расставляют они своих любимцев и рассказывают про них всякие были-небылицы. Действие развертывается по импровизированному сценарию. Щукин тоже, да еще как тщательно, расставляет и раскладывает игрушки. Рассказ живописца по ходу обрастает подробностями, поданными выпукло, крупно, ярко. Любая мелочь в игре значительна. Фигурки группируются сообразно воображенным ситуациям, до нюансов оттачиваются черточки их движения, повадки, мимика. Но вот удивительная вещь получается - след предумышленности незаметен. Так заразительно удовольствие от затеянной игры. Так ненатужна шутливая интонация, радостно упоение выдумкой, открытием жизненного нерва в неодушевленных предметах. Иллюзия непринужденности настолько велика, что кажется нормальным порядком вещей вещам перешучиваться, шалить, дразниться. А художник тут словно вовсе ни при чем. Не он распределил роли и выстроил мизансцены спектакля. Сами они, игрушки, еще когда находились на полке, подсказали, что кому лучше делать на полотне, где стоять, куда смотреть, как себя вести, а художник, невзначай проникший в тайны их житья-бытья, счел за благо игрушкам подчиниться. На самом же деле главное, чем прельщал Щукина процесс игры в самодеятельном театре Петрушки и своего рода «филиалах» театра кукол - интермедиях, в карнавальных масках и натюрмортах с игрушками - обязанность воображать и фантазировать, право распоряжаться собственными созданиями, безраздельная власть, как говорил Б. Р. Виппер, «преобразующей, переставляющей руки человека». Игра - благодатная почва для проявления творческого потенциала человека.
<<< Гипертрофированная неприязнь
Смех от радостной беспечности >>>
<<<Оглавление>>>