В 30-е годы на наших сценах утвердился тип балета-пьесы, возникший под сильным влиянием драматического театра и выражавший стремление уподобить балетный спектакль драматическому. Тяготение к драме тогда было выражением реалистических принципов нашего искусства. Желание сделать балет максимально содержательным, драматургически и психологически насыщенным, поставить его вровень с достижениями других искусств, подчинить общим с ними идейным целям привело к созданию ряда значительных произведений, таких, как «Пламя Парижа» Б. Асафьева (1932 г., балетмейстер В. Вайнонен, художник В. Дмитриев), «Бахчисарайский фонтан» Б. Асафьева (1934 г., балетмейстер Р. Захаров, художник В. Ходасевич), «Ромео и Джульетта» С. Прокофьева (1940 г., балетмейстер Л. Лавровский, художник П. Вильяме) и некоторые другие. Однако односторонняя драматизация балета таила в себе и немало опасностей. В тех же самых спектаклях, где проявились ее положительные стороны, обнаружились вместе с тем недооценка специфики балетного театра, обеднение возможностей хореографии, натуралистические тенденции в толковании танцевального языка и хореографических форм. В спектаклях же более слабых эти недостатки выступали на первый план. Режиссер нередко подменял балетмейстера, актер - танцора. Пантомима стала преобладать над танцем. Танец превращался в своего рода фон действия, само же действие решалось преимущественно нетанцевальными средствами. Благодаря этому многие содержательные замыслы не получали художественно убедительного воплощения. А тем самым в известной степени компрометировались и самые замыслы. В результате прогрессивные для своего времени тенденции оборачивались тормозом в развитии искусства.
Балетные спектакли, оформленные Вирсаладзе, принадлежали к типу балетов-пьес с серьезным драматическим содержанием и развитым сюжетом. Но если «Ашик-Кериб», поставленный Б. Фенстером, не выходил за рамки этого жанра, то спектакли В. Чабукиани занимают особое место в истории нашего балетного театра.
Влиянием драматического театра >>>
<<<Оглавление>>>