И поразительной находкой - продуктом щедрой красочной фантазии Вирсаладзе - является шоколадно-коричневый с серебром костюм оруженосца короля. Он «разбивает» однотонность серо-бурого фона, нарушает строгую симметрию, вносит элемент непринужденности и живости в суровую картину целого. Художник почти в каждой своей работе находит такой «уникальный», вырывающийся из общей колористической системы штрих, позволяющий избежать схематизма и вносящий в цветовую симфонию оформления живую, звучную и красивую ноту. Мы видим, что благодаря образности костюмов (в сочетании с освещением и немногими деталями реквизита) музыкально-драматическое действие приобретает изобразительную конкретность даже при отсутствии декораций. И все же отказ от декораций в «Лоэнгрине» представляется спорным. В данном решении усилено и заострено обобщающее значение содержания оперы. Однако порой возникает ощущение недостаточной ясности зрительного образа. Оформление и колористическое решение дают повод для многообразных ассоциаций, связывающих действие с определенной эпохой и средой. Но хотелось бы, чтобы почва для этих ассоциаций была несколько богаче и плодотворнее, чтобы художник дал для них больше «зацепок» и стимулов.
Здесь могли бы быть, например, проекции с вырисовывающимися в туманной глубине контурами замка и т. п. Или экраны, размещенные по радиусу станка-амфитеатра с условным изображением фона действия. Возможны, вероятно, и многие другие приемы, которые находились бы в рамках не достоверно бытовой, а обобщенно-символической трактовки и не выходили бы за пределы найденного стиля. Но в той или иной форме, нам думается, изобразительный «намек» обогатил бы образное решение и увеличил значение этой талантливой работы. «Лоэнгрин» Вирсаладзе показывает, что как бы ни была велика смысловая роль костюмов, они все-таки, как правило, являются дополнительным, а не главным элементом изобразительного решения, и потому даже в очень ярких работах не могут до конца принять на себя всю образную «нагрузку».
<<< Единственное действующее лицо
<<<Оглавление>>>