Именно в этот период получили почти каноническую определенность грандиозность композиции, динамика больших обобщенных форм, уравновешенность основных масс и ритмов внутри конструктивной слаженности картины. Композиционная приподнятость образа как бы оправдывалась позицией обозревателя: низкая линия горизонта в любом случае ставила героя «над» зрителем. Неподвижность «кадра», выхваченного из жизни, придавала моменту в труде строителей, плотогонов, нефтяников значительность длительного, наполненного многими событиями, времени.
Цветовое и объемно-пластическое решения в этой системе были строго подчинены композиции, ее смысловой доминанте. В архитектонике полотна был заключен лейтмотив, воплощалась художественная мысль, организующие другие компоненты целого. Декоративные созвучия красочных пятен и пространственные соотношения не могли получить самодовлеющего значения, их роль можно уподобить оркестровке основной темы: так мощный мажорный колорит андроновских «Плотогонов» подчинен выражению суровой мужественности трудового порыва; контрасты белого и черного, оттененные искрой киновари в портрете Кара (1960) воспринимаются как воплощение скрытой энергии творческого акта; объемная лепка фигур «Строителей Братской ГЭС» Попкова «снимается» глухой, поглощающей пространство темнотой фона, как бы выталкивающей монтажников навстречу зрителю, к раме картины. Общий композиционный замысел был своего рода художественной формулой, которая персонифицировалась образом героя-современника. Его черты выступали резко, выпукло, немногословно.
Субъективное и объективное начало в образе >>>
<<<Оглавление>>>