Образ, созданный Дементьевым, далек от мечтательной поэтической, ему чужда возвышенная риторичность отвлеченного умозрения - в картине все прозаически достоверно, и даже тому, кто не знает этого уголка старой Москвы, становится ясно, насколько пейзаж с «портретным» сходством близок к своему оригиналу.
Его может показаться простодушной. Однако есть что-то вкрадчиво завораживающее в документально-монотонном строе живописи. Ничем не пренебрегающая наблюдательность только «прикидывается» беспристрастной: слишком безлюден, слишком тих этот ничем не примечательный переулок. Что-то недоговоренное притаилось за глухим молчанием камня, стекла и асфальта.
Манера, прием, живописная система - все говорит о сознательно выбранном, последовательно проведенном принципе. Художника не устраивают ни идиллическая приподнятость, ни отвлеченность общих понятий, ни эмоциональность непосредственного живописного самовыражения. Лиризм этого искусства особого склада это своего рода «отрицательный» лиризм.
Если героическая приподнятость искусства начала 60-х годов допускала «грубый прозаизм» деталей и в них заключался своеобразный вызов показному благополучию, то сознательный поэтики носит иной характер: намеренное использование натурной достоверности изображения, воспринимается «как противоядие, как лекарство от «поэтических штампов». Вся полнота мысли, вся глубина чувства, напряженная жизнь внутреннего мира молчаливо признаны принадлежностью человеческой личности.
Материальная предметно-пространственная действительность >>>
<<<Оглавление>>>