И, как водится при таких встречах, тянет воссоздать то, чего на картине быть не может - историю их прошедших жизней. Щукин не обходится без вспомогательных средств в рассказе. Тут и метафора - замшелое дерево с черными оголенными сучьями, и «говорящие» детали - четвертинка и соленый огурец на клочке газеты перед стариком, заплаты на его поношенных башмаках, кокетливая потертая шляпка с тремя цветками, напяленная на торговку, большая сумка, оттягивающая ее жилистую руку. Эти комментарии, не излишние, но и не обязательные, помогают понять ситуацию, в которой находятся «герои»: почти спившийся забулдыга и фасонистая «барынька», притащившаяся на барахолку. А все подлинное, что хочешь узнать и узнаёшь о них, выражено красноречивой пластикой. В тяжелой, вязкой массе оплывающих серо-сизых, буро-коричневых пятен различима мешковатая фигура понурившегося, угрюмого человека в съехавшем на лоб котелке и с трубкой, завязшей в давно не чесанной бороде. Все тут одно к одному - опавшее, обмякшее, угасшее. Поникла втянутая в плечи голова. Осела, сгорбилась спина. Едва видны под космами слежавшихся волос мутные без проблеска глаза, уставленные в землю. И не подняться, не пошевелиться, не повернуться ему, накрытому тенью с головы до ног и сжавшемуся в комок. Забившись в щель между ящиком и деревом, подальше от глаз людских, бездомный бедолага, отрешенный от всего окружающего, оцепенев в пароксизме предсмертной тоски, ждет приближения конца. Нечто совершенно противоположное в фигуре юркой, пронырливой старушенции, вовсю орудующей на «толчке». Вытянута непомерно крупная голова, вихляющаяся на тщедушном теле. Рассекает воздух востренький птичий профиль.
«Бывшие» - прелюдия к циклу >>>
<<<Оглавление>>>