Мартирос Сергеевич рассказывает о событиях пятидесятилетней давности с такой ясностью памяти, как будто они происходили только вчера.
Вспоминает о встречах и старых, и новых. И - характерная черта - всегда в рассказах Сарьяна его собеседник, его знакомый, человек, о котором он говорит, дан яркими красками, колоритно и живо; о себе Мартирос Сергеевич говорит скупо, пунктирно.
Расспрашивает о том, что я успел повидать в Ереване, в музее, на выставках. Я говорю о превосходных работах Сомова, Якулова, Петрова-Водкина, С. Герасимова в картинной галерее республики, о народной керамике, о величественных изваяниях исторического музея, о работах современных художников (со многими из них я впервые сталкиваюсь)...
Я снова слышу фразу, которую слышал от него еще несколько лет назад: «Главное в искусстве - земля... Художник должен ходить по земле и должен помнить об этом. Ему никак нельзя отрываться от земли...»
Потом мы все втроем - мастер, моя жена и я - идем наверх, в мастерскую Сарьяна, идем по лестнице, вдоль которой на стене висят почетные дипломы каких-то зарубежных выставок.
В мастерской все по-прежнему - великолепные полотна по стенам и расставленные веером по полу.
Всматриваюсь в вариант известной работы «Встреча Пушкина с телом Грибоедова»: волы, тянущие в гору убогую кибитку, и замерзший всадник.
Есть скорбь, есть грусть, есть сила в этом полотне.
Мартирос Сергеевич садится и продолжает говорить в том же тоне, в той же интонации, как и два года назад, будто продолжая старый разговор. Все как было, но, увы, время коснулось и его.
<<< Натюрморт в лимонных тонах
Эскизы к обложкам старых альманахов >>>
<<<Оглавление>>>