В Армении детям часто дают литературные имена. И я не удивился, когда узнал, что парня зовут Отелло, хотя его, если уж следовать Шекспиру, следовало бы звать Ромео. Джульетта, само собой, была дочь нашей хозяйки.
У них в колхозе вся молодежь учится - кто в техникумах, кто в институтах. Отелло был студентом-заочником первого курса, а Джульетта - третьего. И именно это неравенство ужасно огорчало мать.
Вероятно, поэтому она не пустила Джульетту на вечер в клуб, и девушка тихо всхлипывала, сидя на кровати под портретами поэта Терзяна и Шекспира, создателя трагедий о несчастном мавре и разлученных влюбленных.
Я ходил по комнате и, понятно, ничем помочь не мог. Мать собирала ужин и со всем напором своих тридцати шести лет говорила:
- Конечно, я древняя, злая старуха... Я не понимаю запросов века. Я дика, необразованна, и, вероятно, это не я кончила пединститут. И не меня звали в аспирантуру на кафедру дефектологии. Я злая, древняя, отсталая...
Монолог был длинный. Не прерывая его, мать подошла к телевизору. Он не был настроен, и по экрану побежали какие-то перекошенные физиономии и падающие здания.
Никто из нас не мог настроить капризную машину.
- Отелло бы смог, - робко сказала Джульетта. И сразу же осеклась...
- Никто не выйдет из дома! - сказала мать.
Я стоял у окна и, прислонив лицо к стеклу, видел, как Отелло прохаживается на другой стороне улицы. На нем был распахнутый плащ и черные блестящие ботинки. Лицо его было совсем не такое, как у знаменитого мавра, - мальчишеское добродушие. Он смотрел на наши окна. Видел меня и, наверное, ничего не мог понять.
Мир сюрреалистических образов >>>
<<<Оглавление>>>