Одним из интереснейших, едва ли не центральным произведением советского раздела Выставки искусства социалистических стран был групповой портрет художников Кукрыниксов (М. В. Куприянова, П. Н. Крылова, Н. А. Соколова), принадлежащий кисти Павла Дмитриевича Корина. Написанный рукою шестидесятишестилетнего художника, этот портрет поразил зрителей молодой энергией, удивительной свежестью и тонкостью мировосприятия, привлек остротою и напряженностью глубоко современного, ярко индивидуального стиля мастера. Психологическая полнота и определенность в раскрытии характеров, раскрытие существеннейших черт человека нашей эпохи — вот качества, снискавшие Корину заслуженную славу, качества, лежащие в основе блестящей портретной галереи современной интеллигенции, созданной им на протяжении долгих лет творческого пути.
Закончен портрет Кукрыниксов был в 1958 году. Однако замысел его появился у художника гораздо раньше. И это весьма показательно для творческого метода Корина: прежде чем прикоснуться кистью к холсту, он стремится изучить натуру в непосредственном общении, в различных поворотах, уловить те внешние проявления — жесты, манеры, позу, в которых наиболее отчетливо проступает существо характера, природа индивидуальности. И лишь как результат этого изучения рождается в воображении художника тот зрительный образ, что предстает перед нами на холсте, тот композиционный и цветовой строй, в котором как бы материализуется представление художника о портретируемом.
Нет нужды повторять лишний раз, какой ответственности требует от художника задача психологического портрета. Воспроизвести лишь лежащие на поверхности черты, добросовестно «списать» с натуры внешние особенности форм — по этому легкому пути, требующему более верности глаза, нежели философского размышления, ремесленной «умелости», нежели подлинно живописного мастерства, Корин не идет никогда. На этот раз перед ним стояла задача вдвое более трудная. Ибо в групповом портрете было бы мало только выявить индивидуальность каждого портретируемого. Необходимо многогранность разных характеров свести к некоему общему знаменателю — единому психологическому строю, к единству не только формальному, но глубоко внутреннему. К тому же в данном случае эта проблема имела свою, особую специфику. Нужно было не просто показать группу людей, связанных случайными, преходящими обстоятельствами. Нужно было добиться, чтобы перед зрителями проступило то творческое единение, которое связало Куприянова, Крылова, Соколова в замечательного художника Кукрыниксы. Вот как сам Корин говорит о главной особенности этой работы: «Портрет был трудный: мне надо было передать внутреннюю, духовную осанку каждого из них и объединить в одной мощной, предельно выразительной и острой осанке художника Кукрыниксы».
Наверное, и в этом случае можно было бы выбрать более удобный и простой путь — показать Кукрыниксов в момент творчества, объединить их разговором, общим действием, дать в момент горячего обсуждения каких-либо эскизов. В действии, в противопоставлении человеческий характер обнаруживает больше внешних проявлений, нежели в покое. Однако и здесь Корин не поддается соблазну пойти путем более простого, прямолинейного решения. Надо сказать, что вообще в портретной галерее творческой интеллигенции художник почти никогда не обращается к показу самого творческого процесса. Он стремится уловить характер образа, внутреннюю динамику в состоянии спокойной сосредоточенности. И это удается ему в полной мере.
Композиция портрета очень естественна. Художник не ищет усиленной остроты поз, силуэтов, не прибегает к неожиданным срезам холста. Трое изображенных свободно располагаются в просторном полотне. Картина от края до края заполнена посаженными в ряд фигурами. Для деталей и фона остается очень немного места — ровно столько, чтобы в соответствии с замыслом подчеркнуть, оттенить определенные черты характеров, творческие особенности портретируемых.
Подойдя к картине, мы тотчас встречаемся с устремленными прямо на нас взглядами трех пар глаз. Глядя на одного, постоянно чувствуешь на себе искательный, пристальный взгляд двух других. Корин как бы изображает Кукрыниксов не во взаимодействии друг с другом, а в непосредственном общении с нами, зрителями. И благодаря этому приему живость изображения, связь произведения искусства с самою жизнью обретает особую силу и полноту.
Глубина и точность психологической характеристики каждого из трех художников настолько очевидна, что не нуждается в словесных добавлениях. С первого взгляда ощущаешь разницу темпераментов, душевного строя, человеческих свойств Куприянова, Крылова и Соколова. Кажется, встань они, заговори — и у каждого проявятся своя манера двигаться, своя манера говорить и мыслить, настолько явственно проступает индивидуальная характеристика каждого даже в этом состоянии покоя и безмолвия. Сходство с натурой разительное. Причем здесь, в отличие от многих прежних своих портретов, Корин отказывается от принципа заострения образа, от утрирования, подчеркивания каких-то отдельных черт, как это было сделано, скажем, в портрете М. Горького или скульптора С. Т. Коненкова.
При такой степени конкретизации каждого образа в отдельности не легко было провести идею внутреннего единства, которая с самого начала была положена в основу портрета,— ведь, казалось бы, чем ярче выявлена личность каждого, тем неизбежнее групповой портрет распадается на три индивидуальных, просто лишь волею художника соединенных в одном холсте. Какими же средствами достигает Корин этого неразрывного сплетения? Целым рядом логически связанных между собою приемов: композицией, сочетанием деталей, фоном, но в первую очередь — путем общего психологического строя картины. При всем различии характеров каждого, в состоянии всех троих, вместе взятых, подчеркнута суровая сдержанность, особая острая напряженность. Вот эта твердость духа, больше того — пафос единения в борьбе становится «сквозным действием» в полотне. Подобное решение естественным образом вытекало из авторской концепции портрета. Корин с самого начала ставил во главу угла не лиризм пейзажей Соколова, не живописное богатство крыловских портретов или интеллектуальную насыщенность работ Куприянова, не мягкую грусть Кукрыниксов, авторов чудесных иллюстраций к чеховским рассказам, а боевой дух и колючую остроту политических сатир, созданных этим коллективом. По словам самого Корина, он задумал объединить образы трех художников «во всемирно известном художнике, художнике мощной политической сатиры— Кукрыниксы. Их сатиры-плакаты во время Великой Отечественной войны разили врага не хуже наших «катюш», и по сие время они в политической сатире стоят на передовой линии». Один из зрителей писал Корину по поводу портрета Кукрыниксов, что картина эта напоминает васнецовских «Трех богатырей». Лучшей награды художник и не мог ждать: значит, без всяких словесных разъяснений его, Корина, идея прочтена зрителем, значит, получилась «Застава богатырская»!
«В портретах известных людей следует держаться изображения такого, как и чем он заслужил свою известность»,— написал около ста лет назад замечательный мастер русского портрета И. Н. Крамской. Его слова прямо приложимы ко многим портретам Корина и, в первую очередь, к портрету Кукрыниксов. Эта близость в понимании задач портретного жанра лишний раз свидетельствует о глубоко национальных свойствах коринского творчества, об органичном развитии в его искусстве национальной традиции реалистического гражданственного портрета.
Именно стремлением отразить этот дух борьбы вызвана композиция полотна. Действительно, как «Застава богатырская», в одном ряду, в буквальном и отвлеченном смысле — плечом к плечу показаны в портрете Кукрыниксы. Быть может, Корин и не придавал сознательно особого значения таким частностям, как, например, жест сложенных накрест рук сидящего в центре Соколова. Возможно, это было сделано интуитивно. Но и в таком случае роль подобной детали не становится меньше и лишь может лишний раз свидетельствовать о тонкости художественной интуиции мастера. Представьте себе обе руки в ином положении — опущенными или покоящимися на столе,— и в картине исчезнет это маленькое, но весьма определенное звено, «сцепляющее» центральную фигуру с сидящими по бокам.
Как всегда у Корина, большое значение имеет в картине контур, резкий подчас до жесткости. Фигуры каждого из трех изображенных в картине обретают ясную отчетливость на предельно насыщенном фоне, решенном в ярких локальных тонах. В портрете Кукрыниксов задний план — не просто фон, нейтральное поле. Художник и здесь сумел найти прием, служащий все той же основной идее внутреннего единения трех художников. От края до края вся плоскость стены закрыта огромными плакатами Кукрыниксов, дающими в сочетании глубокого черного, ярко-красного и голубого звучный цветовой аккорд. Таким образом, фон в полотне, с одной стороны, своею контрастной цветовой яркостью помогает выявить четкий абрис фигур, а с другой—еще раз напомнить зрителю о том большом общем деле, которое накрепко, на долгие годы связало творчество Куприянова, Крылова и Соколова. Иными словами говоря, здесь перед нами предстает тот, как сами художники говорят, «четвертый» в их объединении мастер — Кукрыниксы.
Роль цвета, живописная культура стоят в творчестве Корина на большой высоте. Причем с годами его остро индивидуальный живописный стиль, глубоко современный и одновременно связанный с исконно русскими традициями, обретает все большую отточенность. Его не влечет легкая прозрачность, «невесомость» импрессионистического толка. Интересно, что даже в тех случаях, когда он пишет портрет в пленере, он не углубляется в сложные нюансы взаимодействия света и цвета, не увлекается призрачной рефлекторностью. И тогда он остается верен широким цветовым плоскостям, сочетаниям локальных, не разбавленных светом цветов. Контур у него никогда не «списывается» с фоном, он и на воздухе сохраняет свою жесткую четкость. Форма в работах Корина всегда ощутимо материальна, весома, будь то человеческое лицо, тело, руки или такие второго порядка предметы, как эти баночки с гуашью в портрете Кукрыниксов, карандаши, кисти и прочее. Живописная фактура в его портретах всегда тяжелая и плотная. «Живопись должна быть мощной, твердой, густой, чтобы самая ее поверхность действовала силой»,— писал Корин еще в годы поисков своего творческого «я». И до сих пор этот принцип остается ведущим в его манере.
В творчестве Корина, пожалуй, трудно сыскать портрет, в котором не звучал бы черный цвет во всей своей мощи и глубине. Он как бы возвращает «право на жизнь» этому цвету, который со времен возникновения импрессионизма большинство художников так старательно изгоняло со своих полотен, и пользуется им виртуозно.
Портреть! Корина даются художнику трудно. Долго и упорно, не менее семнадцати сеансов, работает он с натурой. «Много труда положил я на этот портрет, много, много труда,— говорит Корин о портрете Кукрыниксов.— Но в нашем искусстве есть одна трудная, самая жестокая дисциплина — «стирать пот с лица искусства», предоставляя ему (поту) спину творца. Художник должен восхитить зрителя своим искусством, скрывши от него тяжелый, изнурительный труд».
Неверно было бы утверждать, что портрет Кукрыниксов — лучшее произведение Корина. В его творчестве трудно выделить самый лучший портрет, как трудно отыскать и самый слабый: оно на редкость, удивительно, счастливо ровно, и каждый новый портрет — это как бы новая страница в той глубоко психологической летописи современных характеров, созданию которой художник отдал не один десяток лет своей творческой жизни. Именно кисти Корина принадлежит лучший, по словам самого Алексея Максимовича, портрет Горького. Именно Корин оставил грядущему яркие образы талантливейших живописцев Нестерова и Сарьяна, скульптора Коненкова, замечательного музыканта Игумнова. Не будет преувеличением сказать, что любой из них может нам открыть существо творческой концепции художника, мастерство психологического решения, характерные черты стиля.
Портретные этюды Корина к картине «Русь уходящая» (монахи и иноки, дьяконы, юродивые) — это целая драматическая эпопея, обнажающая катаклизмы социальной и духовной ломки первых послереволюционных лет. Те свойства высокой, подлинной монументальности, которые нашли столь яркое выражение в станковом искусстве Корина, естественно привели его и к монументальным работам. Корин — автор громадного, мощного по трагедийному накалу триптиха «Александр Невский», созданного в первые годы Великой Отечественной войны. По его эскизам исполнены мозаичные плафоны на станции Московского метро «Комсомольская-Кольцевая».
В любой работе Корина, будь то психологический портрет, эскиз мозаичного панно или пейзаж родины художника — Палеха, во всем живет неповторимая творческая личность мастера. Одна из существеннейших особенностей стиля Корина — неразрывная связь его искусства с национальной культурой. Его творчество выросло на русской почве, его питают источники истинно национальные. Потомок палехских живописцев, сам в детстве занимавшийся иконописью, Корин впитал замечательные свойства древнерусской живописи — эмоциональную насыщенность, пластику и совершенство линейных построений, блестящее владение цветом. При этом даже в самых ранних работах мастера нет и следа стилизации «под» Рублева или Дионисия, «под» древнерусскую иконопись. Лучшие качества замечательного искусства этих русских мастеров Корин усвоил не поверхностно, а в самой глубине и чистоте оснований. В том же портрете Кукрыниксов приемы обобщения, умение образно воплотить эмоциональный строй, яркая декоративность фона, сочетание звонких, интенсивных цветов — все эти особенности суть развитие принципов древнерусского искусства в условиях современности, в тесной связи с идейным строем, мышлением и мировосприятием человека XX века.
Корин — художник больших чувств, больших мыслей. Он видит высокую миссию художника в том, чтобы сказать людям веское, значительное слово. Он стремится к всесторонности и глубине раскрытия действительности через психологически насыщенные, подчас патетические образы. Пафос его творчества — поиск благородного, большого героя, утверждение силы разума и чистоты чувств, возвышенности помыслов, утверждение человеческого достоинства.

---

<<< Юрий Нилович Тулин (1921—1983) <<<
>>> Иосиф Александрович Серебряный (1907—1979) >>>