Искусство Средних Веков. Искусство Ирана и Афганистана. Позднегератская школа.

С 1469 по 1506 год в Герате правил тимурид Султан Хусейн Байкара. Чрезвычайно важную роль в культурной жизни Герата играл в то время великий визирь Султана Хусейна, знаменитый писатель и ученый, основоположник литературы на староузбекском языке — Алишер Навои. Он способствовал развитию культуры Средней Азии и Хорасана не только своей собственной деятельностью, но и тем, что объединял вокруг себя все лучшие силы в области литературы, изобразительного искусства, музыки, науки.
Благодаря вниманию и покровительству Алишера Навои в Герате исключительное значение приобрела китаб-ханэ — мастерская рукописных книг с большим штатом превосходных каллиграфов, переплетчиков, орнаментщиков и миниатюристов.
Камал ад-дин Бехзад. Первым среди них был великий живописец средневекового Востока Камал ад-дин Бехзад (1455—1535). Искусство Бехзада оказало сильнейшее влияние не только на современников художника — гератских и тебризских мастеров конца 15 — начала 16 века, но и на последующие поколения миниатюристов-иллюстраторов, начиная от Средней Азии и кончая Индией Великих Моголов.
Бехзад — единственный живописец средневекового Востока, относительно которого имеются весьма подробные биографические данные.
Художник родился в Герате, в ремесленной среде. Как сообщают историки, Бехзада, рано оставшегося без отца и матери, воспитал его учитель, художник и каллиграф Мирак Хорасани, который состоял хранителем рукописей при библиотеке Султана Хусейна. По другим данным, учителем Бехзада был художник Пир Сеид Ахмед Тебризи, в свою очередь учившийся у бухарского мастера Джехангира.
Молодым человеком, но уже сложившимся художником, Бехзад попал в окружение Алишера Навои и долгое время находился при его дворе.
Будучи почитаем своими современниками, Бехзад пережил падение Герата, завоеванного Шейбани-ханом в 1506 году, и оставался в чести как при этом правителе, так и при его счастливом сопернике — основателе династии сефевидов — шахе Исмаиле Сефеви, в столицу которого — Тебриз художник переехал после 1510 года, а в 1522 году был назначен там начальником шахской китаб-ханэ.
От своих товарищей по профессии — гератских миниатюристов конца 15 века Бехзад отличался, прежде всего, широтой интересов. Он писал сцены из придворной жизни и портреты, иллюстрировал исторические хроники и лирические поэмы,
Совершенно непревзойденным было художественное мастерство Бехзада. Для него характерны особая тонкость кисти, безупречность линии и гармония цвета. Существуют сведения, что Бехзад не расставался с альбомом и часто рисовал с натуры, что, работая над созданием композиции, он делал ряд предварительных эскизов.
Художнику близки были жанровые, бытовые мотивы (например, «Баня» и «Постройка крепости» из «Хамсэ» Низами, 1494—1495). Как придворный живописец, он вынужден был уделять внимание и сценам из жизни двора. Впрочем, и в этом случае, композиции его лишены парадности и насыщены разнообразными, живыми наблюдениями.
При всей любви к жанру Бехзад предпочитал, однако, лирические и драматические сюжеты, где изображались тонкие и сложные чувства. Наибольший простор в этом отношении давали поэмы «Хосров и Ширин», «Лейли и Меджнун».
Убийство Хосрова сыном Шируэ, гибель Фархада, Меджнун и Лейли в обмороке — острые, узловые моменты повествования, которые этот художник избрал при иллюстрировании «Хамсэ» Низами (1494—1495, Британский музей, Лондон).
В Государственной публичной библиотеке им. Салтыкова-Щедрина в Санкт-Петербурге находятся неподписанные миниатюры в рукописях «Лейли и Меджнун» (выполнены между 1494—1498 годами), Хосрова Дехлеви (№ 394 и 395 по каталогу Дорна), принадлежность которых Бехзаду издавна подтверждается многими исследователями. На семи листах рассказывает художник перипетии грустной и короткой биографии Меджнуна: занятия с Лейли в школе, бегство в пустыню после неудачного сватовства, возвращение в оазис к отцу, свидание Меджнуна и Лейли.
Необычайно привлекателен лист из рукописи № 395, где изображается эпизод, когда друзья уговорили Меджнуна вернуться из пустыни обратно и, приведя его, старались чем-нибудь развлечь.
Все фигуры находятся во взаимодействии с Меджнуном. Его обнимают, указывают жестами на ковер, приглашая насладиться тишиной и уютом оазиса.
На золотом фоне земли ярко выделяются цвета одежд: оранжевый, изумрудно-зеленый, красный, голубой. Несмотря на яркость локальных тонов, художник достигает исключительной гармонии цвета. Все уравновешенно, второстепенное подчинено главному.
Вместе с тем иллюстрация рассчитана на длительное рассматривание. Она миниатюрна в подлинном смысле слова. Поразительны двухсантиметровые фигурки, мельчайшие детали: сосуды, прочерченные линии волн, буквы на книжечке, которую держит читающий юноша.
Вглядываясь, зритель открывает все новые и новые подробности: над ручьем возвышаются белые, как будто надломленные, звездочки нарцисов, золотые лучи солнца пронизывают листву чинара, а крошечный ковер орнаментирован так тщательно, что узор легко может быть перенесен и выполнен в натуре.
К числу лучших миниатюр этой рукописи принадлежит также «Свидание Меджнуна и Лейли в пустыне». Возлюбленные изображены в окружении зверей среди пустынно-гористого пейзажа. На фоне золотого неба четко выделяются скалы в перламутровых переливах голубого, зеленого, светло-коричневого; серебряный ручей, в котором плещутся утки, окаймлен сочными травами и цветами.
Лейли сидит на песке и бережно поддерживает голову уснувшего Меджнуна.

...Положила голову к себе на колени
Орошала слезами лицо Меджнуна...

Виртуозно переданы и связаны единым действием животные, в особенности помещенные на первом плане. Миниатюра скомпонована очень крепко и отличается стремлением к пирамидальности, как в изображении гор, так и в группировке фигур. Тона немного блеклые, но очень гармоничные. Защитная окраска животных— горного козла, верблюда, льва и газелей, как это и бывает в природе, сливается с цветом пустыни, и только оранжевый халатик Лейли приковывает внимание зрителя к центральной группе. Блеклость колорита и мастерски исполненный пейзаж как нельзя более удачно подчеркивают тишину и интимность сцены. Описания пейзажа нет в тексте поэмы. Художник создает его по своему усмотрению, выказывая восхитительную наблюдательность и правдивость деталей. Громоздящиеся вдоль берега ручья разноцветные камни или перламутровые скалы — не фантазия живописца. Это естественные цвета природы, которые наблюдал каждый, кто хоть раз был в горных районах Средней Азии или Ирана.
Рукописи № 394 и 395 представляют вершину творчества Бехзада в области создания пейзажа настроения.
В процессе творчества стиль Бехзада эволюционирует в сторону большей утонченности и декоративности.
Тебризская школа миниатюр. Эти качества легли в основу тебризской школы миниатюр 16 века, которую возглавил прославленный мастер. Продолжая традиции раннетебризской и гератской школ в условиях начинающегося застоя феодального искусства Востока, сефевидские художники постепенно превращают миниатюру в повод для показа нарядного красочного действия. Становится заметным стремление к декоративизму в ущерб содержанию, обыгрывание деталей, усложнение композиционных построений, многофигурность, часто за счет персонажей, не имеющих отношения к происходящему.
Касим Али. Творчество Касима Али — гератского художника, привлеченного Бехзадом к работе в Тебризе, является образцом тебризской миниатюры переходного периода (первая четверть 16 в.). Оформленная Касимом Али в период между 1521 и 1526 годами рукопись «История непорочных имамов» Мухаммеда ибн Абу Зейд ибн Арабшаха (ГПБ в Санкт-Петербурге), сохраняя все достижения гератской школы, украшена многофигурными композициями и сложным пейзажем. Новым является и отступление от буквы текста. Так, например, иллюстрируя эпизод «Преданный Али старик с двумя сыновьями бросается в огонь и выходит из него невредимым в назидание сомневающемуся», художник параллельно основному сюжету подробнейшим образом изображает процесс изготовления и обжига кирпича.
Окончательное формирование тебризской школы 16 века произошло уже после смерти Бехзада, в первые годы правления шаха Тахмаспа I (1524—1576) .
Султан Мухаммед. Первенствующее положение в китаб-ханэ занял художник Султан Мухаммед. При этом мастере и его сотоварищах миниатюра становится не столько иллюстрацией текста, сколько украшением рукописи и, в конце концов, приобретает самостоятельное значение в виде листов муракка — альбома, в которых миниатюры чередуются с образцами каллиграфии. Излюбленными становятся «безразличные» сюжеты — пиры, приемы, охота, трактуемые декоративно и празднично. Поэтому, даже в миниатюрах, содержащих социальные, обличительные моменты, прежде всего, бросается в глаза кавалькада всадников в пышных одеждах («Султан Санджар и старуха») или же радужная расцветка декоративно-красивых руин («Беседа Ануширована с совами», «Хамсэ» Низами, 1539—1543).
Султану Мухаммеду и художникам его круга свойственны более яркая цветовая гамма, чем в Герате, некоторая сухость рисунка, «угловатость» в изображении природы и человека. (Двойная миниатюра «Охота шаха Тахмаспа», «Золотая цепь» Джами, ГПБ в Санкт-Петербурге, № 434, 1549).
К достижениям тебризской школы следует отнести развитие пейзажа и создание индивидуального портрета, стремление к выражению внутренней жизни героев, развитие портрета как жанра.
Исфаганская школа миниатюр. С конца 16 века центром художественной жизни Ирана становится Исфаган. Исфаганская школа миниатюрной живописи продолжает тенденции, наметившиеся в Тебризе: отрыв миниатюры от книги, создание самостоятельных жанровых сцен и портрета.
Наиболее одаренный художник исфаганской школы — Реза Аббаси. Зачастую портреты работы Резы Аббаси и других современных ему художников выполнены жидкой тушью при помощи камышового пера или кисточки: одноцветный фон бывает украшен растительным узором, сделанным жидким золотом.
В 17 веке в искусство стран Востока и Ирана, в том числе, проникают европейские влияния. Это сказывается и в выборе сюжетов, и в знакомстве с линейной и воздушной перспективой, и в применении светотеневой моделировки, и в подражании «франкским» — европейским костюмам. Художником, учившимся в Риме и наиболее ярко отразившим влияние Запада, был Мохаммед Заман. Вместе с тем ряд мастеров продолжают работать в старом традиционном стиле. Несколько трафаретный типаж действующих лиц повторяет установленные Резой Аббаси каноны: большие пышные усы и сросшиеся брови — у мужественных героев, узкие лбы, округлое лицо и локоны — у юношей и женщин. Фигуры в 17 веке утрачивают свою миниатюрность, достигая 8—10 сантиметров. Излюбленная цветовая гамма — красно-фиолетовые, розовые и голубые тона с обильным применением золота.
Миниатюрная живопись Афганистана 17 века в восточных районах страны сближается с искусством индийской, в частности кашмирской, миниатюры.
Появившаяся в Иране в 18 веке станковая живопись дает своеобразный сплав орнаментальной миниатюрной техники и приемов европейского письма. Среди многочисленных идеализированных портретов гаремных красавиц, танцовщиц, музыкантов и придворных встречаются реалистические, характерные портреты (например, портрет сановника работы Ибрагима аль-Хасани из собрания Государственного музея искусств Грузии, Тбилиси).
В 18—19 веках, в связи с общим застоем культуры и искусства стран зарубежного Востока, живопись Ирана не дает принципиально ничего нового.
Мусульманская живопись Афганистана обнаруживает сходные с Ираном явления.


<<< Искусство Средних Веков. Искусство Ирана и Афганистана. Раннегератская школа.

Искусство Средних Веков. Искусство Ирана и Афганистана. Прикладное искусство. >>>

Иллюстрации к разделу >>>